«Новый писатель»: Татьяна Тюрганова, 23 года, Бийск

Чем интересен каждый участник конкурса «Новый писатель»? Тем, что каждый имеет свой взгляд на мир и способен в той или иной степени передать нам свое видение или даже несколько различных точек зрения. 

Вот и следующая наша участница – Татьяна Тюрганова в своем рассказе показала мир с точки зрения девушки, которая всю жизнь была серой мышкой и в конце концов решила избавить себя от этого образа. Что из этого получилось, вы сможете узнать из рассказа! И второй рассказ участницы называется «Тахмина»

Не забывайте оставлять свои комментарии!

Предыдущие участники в номинации «проза»: Александр Гордеев, Людмила Ударцева, Александр Седельников.

Выпускной

Лиза Комарова и Маша Платонова  дружили с самого детства. Были, как говорят, «не разлей вода». Лиза Комарова  в школе имела синдром «круглой отличницы» и по внешним данным обладала невзрачностью. Таких обычно называют «серыми мышками» или «синими чулочками». Да, может внешне Лиза и выглядела немного странно, но душа у нее была богатая и добрая. Одноклассницы посмеивались над её вязаными кофточками и небрежной прической в виде пучка. Мальчишки вовсе не замечали Лизу в упор. Для них она была всего лишь предметом интерьера – полкой с пыльными книгами или цветком в пластмассовом горшке. В классе Лиза имела кличку «гадкий утенок» из-за частых нападков своих сверстников. Все считали Комарову лишней  в коллективе. И вот тот самый момент…выпускной. Машка Платонова, как лучшая подруга, решила помочь Лизе Комаровой подготовиться к торжественному вечеру.

— Ничего, Лизка. Мы  немножко над тобой поколдуем, все просто ахнут!

В больших очках прятались красивые зеленые глаза. Лиза неподвижно сидела на стуле, погрузившись в себя.

Машка минут сорок вертелась вокруг подруги. Что-то подбирала, примеряла, цокала, суетилась, в общем. Лиза вскочила:

— Не надо Маш, бесполезно. Значит, судьба у меня такая – навеки остаться невзрачной ботаничкой.

— Думай, что говоришь. А ну сядь!

Машка вооружилась косметическими штучками. С серьезным видом она изучала черты лица своей подруги, вглядывалась в них и что-то шептала себе под нос. Затем она резко дернулась за спину и вцепилась в густые Лизины волосы зубчатой расческой.

— Так…С этого дня – никаких пучков! У тебя красивые длинные волосы. Будем завивать!

Лиза покорно сидела и не двигалась, словно фарфоровая кукла на тематической выставке.

Платонова бегала вокруг Лизы, всматриваясь, что-то спешно записывая, прищуриваясь и рисуя пальцами в воздухе плавные элементы.

Машка бухнулась на диван с еще более озадаченным видом. Она сдвинула брови, прикусила губу и потупила взгляд в ассиметричный бабушкин ковер. Через минуту Платонова вскочила:

— Тебе нужно платье светлого оттенка, длиной – не ниже колена. Показывай, какое ты там купила.

Лиза лениво поднялась со стула, направилась к шкафу. С вешалки сдернула что-то шуршащее, мешковатое, темно-фиолетового цвета. Кажется, Лиза предугадывала реакцию своей подруги, зная ее чрезмерную любовь критиковать все вокруг. С виноватыми глазами она аккуратно положила это огромное полотно рядом с Платоновой. Машка цокнула, раскрыла широко глаза и уставилась на Комарову.

— Что это, Лиза? Ты в нём на детский утренник собралась?

Лиза уткнулась в пол и произнесла очень тихо:

— На выпускной.

Машка покопалась в платье, как будто искала что-то определенное.

— В этом на выпускной нельзя. Как ты могла такое выбрать? Этот пугающий цвет, эти жуткие цветочки на талии! А материал? Ты хочешь утонуть в этой бесформенной юбке, а потом получить награду « Шуршащая леди?»

— У меня больше нет платья, Маш. Только это…- виноватым тоном произнесла Лиза.

— Не переживай. У меня есть подходящий наряд  для тебя. Щас.

Машка ринулась в коридор за своим огромным чемоданом. Видимо, Платонова предполагала, что платье понадобится для подруги, поэтому прихватила его с собой.

— Так…Вот оно! Мое любимое, кстати. Я в нем свой аттестат получала.

Шифоновое платье кораллового цвета, со стразами на пояске и с атласными лентами возле плеч, искрилось в тусклом свете. Лизка ахнула и скорее подбежала его трогать и рассматривать.

— Машкаааа….Я такие платья только в кино видела! А еще в таких мировые звезды приезжают на всякие церемонии и идут по красной дорожке!

Платонова была довольна, что смогла угодить подруге. Девочки стояли у зеркала и восхищенно разглядывали наряд.

— Завтра ты будешь ходить у нас по красной дорожке. Готовься! – уверенно произнесла Машка.

С самого утра Платонова уже была у Лизы. Гостиная имела вид салона красоты и Дома моды в одном флаконе – лаки для волос, заколки, косметика, парфюм, куча тряпья на диване, сверкающие украшения, разбросанные туфли ярких оттенков. Всё в комнате сверкало, искрилось, было воздушным и цветным. Лак для волос с блестками создавал густой едкий дым над синей советской люстрой. Лиза вспомнила про проколотые когда-то уши и аккуратно надела висячие серьги с зеленым камнем, под цвет глаз. На фоне девичьих разговоров про школу и предстоящий вечер гудел старенький бабушкин телевизор. Последний штрих закончен, Лиза была готова к выходу.

— А ну-ка встань! И покружись, ага. – У Платоновой горели глаза поярче страз на платье выпускницы. – Блеск! Лизкаа…ты супер!

Комарова уставилась на себя в зеркало, изучая свой новый образ. Лиза не вымолвила ни слова. Она трогала руками сверкающие серьги и пышные локоны с цветочным запахом. Как оказалось, Лиза имела необычайную красивую стройную фигуру. Даже не верится, что она прятала всё это под слоями вязаных бабушкиных вещей. Теперь Комарова предстала для себя в новом свете: нежный макияж подчеркивал изумрудные большие Лизины глаза; пухловатые губки несли в себе оттенок оранжевого со сливовым, как раз в тон платья; королевские локоны спадали на её небольшие плечики и переливались даже при естественном освещении; туфли на невысоком каблуке делали Комарову женственной и элегантной.

Лиза ходила по гостиной счастливая, кружась в шифоновом платье перед зеркалом.

— Машка…ты волшебница! Спасибо тебе!

Платонова солнечно улыбалась и смотрела на Лизу, как на свое новое детище:

— Пожалуйста! Это было непросто, скажу я тебе. Но чего не сделаешь ради любимой подруги. А теперь Золушку нужно доставить на бал.

Комарова вздрогнула. Машка засуетилась в поиске телефона.

— Ты…ты же со мной поедешь?

— Конечно нет! Это твой бал, твой праздник. Иди и развлекайся.

— Но я не справлюсь одна! Они меня съедят, когда увидят! Я не справлюсь!

Машка усадила обеспокоенную подругу на диван:

— Так! Хватит ныть мне тут! Запомни, что сегодня на этом вечере ты-королева бала. Ты красивее всех, эффектнее и лучше остальных разукрашенных девиц. Представь, что ты – мировая звезда экрана. Ты уверенно идешь по красной дорожке, всюду вспышки фотокамер. Ты ловишь на себе взгляды многих людей, все хотят подойти к тебе, пригласить на танец или встретить с тобой рассвет. Ты поняла меня? Красивее, лучше, эффектнее! Пока едешь в такси, повторяй эти слова. Все, я вызываю.

Обеспокоенная Лиза начала метаться по комнате, повторять три главных слова и грызть от волнения ногти. Такси подъехало, Машка провожала подругу:

— Ну всё, беги, Золушка, карета прибыла! Удачи тебе, Лизок! Только туфельки не потеряй, они двести баксов стоят!

Машка обняла подругу и украдкой поцеловала в щечку.

— Лизка…какая ты…Ну всё, беги, беги! А то опоздаешь.

Комарова выскочила из квартиры растерянной и совершенно не настроенной на бал. Она медленно поплелась  вниз по лестнице, считая каждую ступеньку под лаковой итальянской туфелькой. Июньский жаркий ветер подхватил шифоновую юбку выпускницы, каблучки украдкой целовали неровный асфальт. Комарова села в машину:

— На проспект Луначарского, пожалуйста.

Машина завизжала. Сердце Лизы стучало громче, чем ревел мотор.

Лиза вышла у театра, где и намечалось празднование выпускного бала.

— Красивее….Лучше….Эффектнее, — повторяла Комарова до самой двери в культурное заведение. В зале собрались все выпускники. Лиза незаметно пробралась на задний ряд и села под навесом балконного сооружения. Девушка смотрела в сторону своего класса и улыбалась. Настало время награждения и вручения аттестатов. Все смолкли. Директорша громко завопила в микрофон о трудолюбии и великой тяге к знаниям. На сцену попросили выйти отличников. Фамилия «Комарова» прозвучала последняя. Лиза  держалась за бешеное сердце, ей не хватало воздуха. Она побледнела, как школьный мел, у нее  задрожали руки и задергались губы. Неведомая сила заставила её подняться. Плавной походкой она пролетела через зал, оглядываясь по сторонам. Воздушное платье, туфли на каблуке, яркая прическа – всё это Лиза в такой момент считала нелепым и ужасным для неё. В зале слышались изумленные возгласы ребят, а Лиза шла и решила представить себе красную дорожку. Когда Комарова добралась до сцены, стало намного легче. Откуда-то прилетела госпожа уверенность, волнение начало улетучиваться. Лизе вручили золотую медаль и аттестат. На сцене Комарова была ярче всех, она ослепляла своей улыбкой, зелеными глазами и невероятным блеском игривых локонов. Выпускники уселись за банкетный стол. Лиза вышла последняя из зала, взяла микрофон и встала перед ребятами. Комарова настраивала себя на праздную речь, которую она готовила все десять лет, специально для выпускного. У Лизы была мечта – высказать все, что она думает об одноклассниках и уйти с торжества красиво, эффектно. Но пока её руки судорожно держали микрофон, а глаза осматривали всех присутствующих.

«Что она встала? Показ мод хочет нам устроить» — засмеялись выпускницы.

Лиза неожиданно начала свою речь уверенным голосом:

«Я, конечно, понимаю, что я произвела на вас фурор своим внешним видом. Он шикарен,  согласна с вами….

— Что она несет? Она пьяная что ли?- заголосили в зале

Лиза набирала уверенность с бешеной скоростью. В глазах — блеск, в речи – пафос, в движениях – грация. В зале настала мертвая тишина. Лиза продолжала:

« Я далеко не завидую красавицам нашей школы, так как на самом деле они – жалкие пустышки, а для парней – всего лишь разукрашенные куклы. И я не говорю о том, что не нужно следить за собой и модно одеваться. Нет. Это необходимо делать и я это буду делать, начиная с сегодняшнего дня. Но задайте себе вопрос: «Кто я такая?». И вы поймете, наконец, что кроме яркой внешности у вас ничего нет. Внутри вы – пустые. Душа ваша – бедна. И люди вокруг вас – такие же. Вы все – искусственные. Подделки. Муляж. А подлинник ценнее всего. Он дороже ваших безвкусных тряпок и сплетен за спиной. Так вот, подлинник – это я. Все десять лет. Золотая песчинка в кучке ненужного хлама. Сегодня я – королева этого вечера. И никто другой: не ты, Багрянова, не ты, Скворцова, и уж тем более не ты – Селиванова, даже не мечтай. Я стою перед вами в самом дорогом платье из европейского каталога и в самых стильных итальянских туфлях этого сезона. В моих руках – золотая медаль, подтверждающая у меня наличие блистательного ума и смекалки. У меня есть сердце, и я умею любить. Я умею сопереживать, радоваться, плакать, помогать людям. Я умею быть искренней и открытой. Я умею быть честной. У меня богатая душа. И это самая достойная награда, которую я имею. А что есть у вас? Чем вы можете похвастаться передо мной? Умеете ли вы делать то, что умею я?

В зале не издавалось ни звука. Все молчали и пристально смотрели на Комарову.

— Так вот, — продолжила она после секундной паузы, — я вам желаю обрести себя, обрести свою душу. Научиться видеть в людях – людей, научиться понимать друг друга. Я желаю вам этого, искренне.»

Лиза положила микрофон. Она надела медаль на шею и гордо пошла между рядами столов к выходу. Выпускники молчали. Кто-то задумался, кто-то ковырялся в тарелке. Скворцова с Селивановой единственные нарушили тишину – они громко начали смеяться.

— А ведь она права, — заговорил один мальчик. – Права. Всё так и есть.

— Не зря медаль получила, такую речь толкнула…

— Да она просто свихнувшаяся зубрилка и несла несусветную чушь! – кричали девушки

— А я предлагаю, — заговорил второй, — Я предлагаю встать всем и похлопать Комаровой! От души!

В зале загудели стульями. Мальчики начали хлопать, и кричать Лизе «Молодец!». Половина девушек так и не поднялась со стола, лишь сидели и фыркали что-то себе под нос, ковыряясь в салате с кислыми лицами. 

Лиза слышала аплодисменты, адресованные ей, и была по-настоящему счастлива. Она неспешно спускалась по лестнице, цокая каблучками и держась за краешек шифонового платья. «Красивее, лучше, эффектнее. Золотые слова сработали. Спасибо Машке», — думала Комарова. Это была личная победа Лизы Комаровой. Победа над собой, своими страхами и комплексами. Она исполнила свою мечту и ощущала себя новым человеком.

«Этой был мой выпускной. Самый лучший день в моей жизни. Я стала королевой торжества…» 

Тахмина

Однажды  передо мной возникла она — кареглазая девчонка с черными волосами до талии. С этого момента Тахмина стала моим главным интересом в жизни. Миловидное создание со смуглым цветом кожи обладало неиссякаемой жизненной энергией и притягательной силой. Она надевала  длинные юбки с цветными узорами. Жгучие черные локоны украшала заколка в виде красного мака. На правом запястье всегда носила множество металлических браслетов, которые при быстрой ходьбе рождали звук стеклянных осколков. Многоярусные серьги звенели уже при легком повороте ее головки и переливались радужными оттенками на солнечном свете. На фоне остальных Тахмина выглядела как изящный сувенир, привезенный из далеких экзотических стран. Мальчишеская робость мешала мне подойти к ней и познакомиться. Я пролез в палисадник и сорвал три душистых пиона. Помню, баба Нюра так ругалась, что слышал весь двор, а родителям было стыдно за мое хулиганское поведение. Скромно преподнеся  цветы Тахмине, я устремил свой стеснительный взгляд в сторону. Эта девочка подарила мне свою улыбку в знак благодарности. Мы вместе сделали браслеты с цветными камнями, что нашли у реки. Я подарил Тахмине украшение с красным камнем, а она мне с синим. Так и закрепилась наша дружба.

Летом я отправился в лагерь на месяц. Когда вернулся домой, в дверь сразу позвонили. На пороге стоял Колька Борисов, он пыхтел, видимо очень быстро бежал:

—  Димка, там…там.. -он не мог говорить из-за одышки

-Что там? — спросил я

Он сглотнул слюну, будто кирпич, и наконец, выдал:

— Беги скорее, там Тахминка уезжает!

Босиком я понесся по лестницам, как ошпаренный. Вмиг содрал себе пятки в кровь, но боли не чувствовал. Отец спешно заталкивал Тахмину на заднее сиденье. Она вырывалась и плакала. Машина тронулась, я бежал дальше.

— Тахмина-а-а,- диким воем закричал я, — Тахмина-а-а, не уезжай, Тахмина-а-а!

Из окна высунулась черноволосая головка Тахмины с зареванными опухшими глазками:

— Димэ-э, Димэ!– взвизгнула она.

Машина скрылась со двора. Я не успел.

Баба Нюра с усмешкой крякнула мне в спину:

— Уехала твоя Тахминка! Теперь не для кого будет по грядкам шастать, да цветки срывать!

Сил не было совсем. Ступни ныли и назойливо кровоточили. Я свалился на пыльную дорогу, закрыл лицо грязными руками и стал плакать. Навзрыд. Целую неделю не ходил в школу, ничего не ел и ни с кем не общался.

Двенадцать лет прошло. Время пронеслось и не посмело оглянуться.

 Бродил я по местному базару в поисках подарка. Молодая девушка в одной лавке продавала роскошные ковры и сувениры. Я сразу узнал Тахмину. Остановившись, я стал гипнотизировать её взглядом. Она заметила меня, немного смутилась и уголки ее рта лениво приподнялись вверх. На ее левом запястье красовался браслет с красным камнем.

« Надо же, она его сохранила!» — подумал я.

— Вам что-нибудь показать?

«Не узнала…» — мысль током вдавилась в мою голову.

— Да-а…-протянул я, — Можно купить этот браслет?- я указал пальцем на ее запястье.

Тахмина изменилась в лице. Мои слова встревожили её воспоминания. Она повернулась спиной и прижала руку к подбородку.

— Он не продается…- вздрогнул ее голос.

— Я заплачу вам вдвое больше…

— Я же вам говорю – он не продается! Выбирайте то, что есть на прилавке!

Ох, как же она старалась быть сдержанной со мной как с покупателем, и произнесла свои слова спокойно и негрубо.

Она укуталась в платок, звеня своими украшениями. Бездонный взгляд направила в толпу прохожих. Глаза Тахмины тяжело наполнились слезами. Я перешагнул порог прилавка:

— Ты до сих пор носишь его на запястье, а я привык всегда держать его в кармане.

Вытащив свой браслет, я с трепетным чувством ждал ее реакции.

Она вскочила и посмотрела на меня испуганными глазами:

— Ты…

Я улыбнулся ей в ответ:

— Я…

Тахмина застыла на месте, будто экспонат в национальном музее. Ее темные глаза бегали по моему лицу, роняя серебристые капли слез.

Теперь мы оба стояли как статуи, неподвижно, изучая друг друга взглядами и не замечая ничего вокруг.

— Это судьба…- сказала Тахмина, — Наши камни свели нас, не случайно это…

Она улыбнулась и жадно кинулась ко мне обниматься.

— Димэ, Димэ…- она повторяла и плакала.

И я не сдерживал слез. Ведь это было наивысшее счастье.